* * *

Семнадцать...

Двадцать...

В годы те,

Что понимал я в красоте?!

Румянца ль видя густоту

Иль бровь, приподнятую круто,

Я счастлив был,

Я красоту

С беспечной молодостью путал.

Теперь мне далеко за тридцать,

И потому тоскливей пса

Бездомного

Гляжу я в лица,

Ищу любимые глаза.

Ровесниц вижу увяданье,

Уже не юности расцвет,

А пережитого страданья

Милей мне

Благородный след.

Давно забылись

Дни свиданий,

Но то стыдливей, то бойчей

Свет запоздалых ожиданий

Все светится в глуби очей.

Румянец спал

Пыльцой цветочной,

И бровь не просто приподнять.

Та красота была непрочной,

А эта...

Эту не отнять.