Теон и Эсхин

Эсхин возвращался к пенатам своим,

   К брегам благовонным Алфея.

Он долго по свету за счастьем бродил -

   Но счастье, как тень, убегало.

И роскошь, и слава, и Вакх, и Эрот -

   Лишь сердце они изнурили;

Цвет жизни был сорван; увяла душа;

   В ней скука сменила надежду.

Уж взорам его тихоструйный Алфей

   В цветущих брегах открывался;

Пред ним оживились минувшие дни,

   Давно улетевшая младость...

Всё те ж берега, и поля, и холмы,

   И то же прекрасное небо;

Но где ж озарявшая некогда их

   Волшебным сияньем Надежда?

Жилища Теонова ищет Эсхин.

   Теон, при домашних Пенатах,

В желаниях скромный, без пышных надежд,

   Остался на бреге Алфея.

Близ места, где в море втекает Алфей,

   Под сенью олив и платанов,

Смиренную хижину видит Эсхин -

   То было жилище Теона.

С безоблачных солнце сходило небес,

   И тихое море горело;

На хижину сыпался розовый блеск,

   И мирты окрестны алели.

Из белого мрамора гроб невдали,

   Обсаженный миртами, зрелся;

Душистые розы и гибкий ясмин

   Ветвями над ним соплетались.

На праге сидел в размышленье Теон,

   Смотря на багряное море,-

Вдруг видит Эсхина и вмиг узнает

   Сопутника юныя жизни.

«Да благостно взглянет хранитель Зевес

   На мирный возврат твой к Пенатам!» -

С блистающим радостью взором Теон

   Сказал, обнимая Эсхина.

И взгляд на него любопытный вперил -

   Лицо его скорбно и мрачно.

На друга внимательно смотрит Эсхин -

   Взор друга прискорбен, но ясен.

«Когда я с тобой разлучался, Теон,

   Надежда сулила мне счастье;

Но опыт иное мне в жизни явил:

   Надежда - лукавый предатель.

Скажи, о Теон, твой задумчивый взгляд

   Не ту же ль судьбу возвещает?

Ужель и тебя посетила печаль

   При мирных домашних Пенатах?»

Теон указал, воздыхая, на гроб...

   «Эсхин, вот безмолвный свидетель,

Что боги для счастья послали нам жизнь -

   Но с нею печаль неразлучна.

О нет, не ропщу на Зевесов закон:

   И жизнь и вселенна прекрасны.

Не в радостях быстрых, не в ложных мечтах

   Я видел земное блаженство.

Что может разрушить в минуту судьба,

   Эсхин, то на свете не наше;

Но сердца нетленные блага: любовь

   И сладость возвышенных мыслей -

Вот счастье; о друг мой, оно не мечта.

   Эсхин, я любил и был счастлив;

Любовью моя освятилась душа,

   И жизнь в красоте мне предстала.

При блеске возвышенных мыслей я зрел

   Яснее великость творенья;

Я верил, что путь мой лежит по земле

   К прекрасной, возвышенной цели.

Увы! я любил... и ее уже нет!

   Но счастье, вдвоем столь живое,

Навеки ль исчезло? И прежние дни

   Вотще ли столь были прелестны?

О нет, никогда не погибнет их след;

   Для сердца прошедшее вечно.

Страданье в разлуке есть та же любовь;

   Над сердцем утрата бессильна.

И скорбь о погибшем не есть ли, Эсхин,

   Обет неизменной надежды:

Что где-то в знакомой, но тайной стране

   Погибшее нам возвратится?

Кто раз полюбил, тот на свете, мой друг,

   Уже одиноким не будет...

Ах! свет, где она предо мною цвела,-

   Он тот же: всё ею  он полон.

По той же дороге стремлюся один

   И к той же возвышенной цели,

К которой так бодро стремился вдвоем -

   Сих уз не разрушит могила.

Сей мыслью высокой украшена жизнь;

   Я взором смотрю благодарным

На землю, где столько рассыпано благ,

   На полное славы творенье.

Спокойно смотрю я с земли рубежа

   На сторону лучшия жизни;

Сей сладкой надеждою мир озарен,

   Как небо сияньем Авроры.

С сей сладкой надеждой я выше судьбы,

   И жизнь мне земная священна;

При мысли великой, что я человек,

   Всегда возвышаюсь душою.

А этот безмолвный, таинственный гроб...

   О друг мой, он верный свидетель,

Что лучшее в жизни еще впереди,

   Что верно желанное будет;

Сей гроб - затворенная к счастию дверь;

   Отворится... жду и надеюсь!

За ним ожидает сопутник меня,

   На миг мне явившийся в жизни.

О друг мой, искав изменяющих благ,

   Искав наслаждений минутных,

Ты верные блага утратил свои -

   Ты жизнь презирать научился.

С сим гибельным чувством ужасен и свет;

   Дай руку: близ верного друга

С природой и жизнью опять примирись;

   О! верь мне, прекрасна вселенна.

Всё небо нам дало, мой друг, с бытием:

   Все в жизни к великому средство;

И горесть и радость - все к цели одной:

   Хвала жизнедавцу Зевесу!»

1-11 декабря 1814