Человек

Много жизненных вопросов

Тем решив, что всё пустяк,

Жил когда-то грек-философ -

Удивительный чудак.

Он ходил как жалкий нищий,

Полунаг и босиком,

И питался грубой пищей,

Сыт был брошенным куском;

В бочке жил; лучами солнца

Освещаем и согрет,

Он героя-македонца,

Покорившего весь свет,

И царя, и полубога,

Гордой просьбой удивил:

«Отодвинься, брат, немного, -

Ты мне солнце заслонил».

О, давно минувши лета!

Незапамятная старь!

Днем, при полной силе света,

Диоген зажег фонарь,

И в толпе народа шумной

Он идет, кругом глядит.

«Ищешь ты кого, безумный?»

- «Человека», - говорит.

Строгий циник видел грека

И в хитоне, и в плаще,

Но не видел человека

И искал его вотще.

Если б шел он в век из века

Вплоть до нынешних времен -

И доныне человека

Всё искал бы Диоген!

Ход веков мы видим ясно,

Нам истории скрижаль

Открывает беспристрастно

Дней давно протекших даль.

Что ж там? - Несколько сокровищ,

Много хламу жизни сей,

Много там людей-чудовищ,

Лжелюдей, полулюдей;

Всюду брани, козни, ковы,

Видны - римлянин суровый,

Грубый скиф и хитрый грек;

Много смертных полудиких,

Много малых, горсть великих...

Где же просто человек?

Был один. Он шел без грома,

Полон истины огнем.

Можно было «Ессе homo!» {*}

{* «Вот человек!» (лат.). - Ред.}

Смело вымолвить о нем.

Он на всех смотрел с любовью,

Всех к бессмертью, как на пир,

Призывал, и чистой кровью

Он своей опрыснул мир.

Этот мир был им испуган;

Он был схвачен, был поруган,

Был оплеван, был казнен

От ватаги фарисейской

Смертью крестного, злодейской,

И в венке терновом он

Оцет пил средь смертной жажды...

«Человек, однако, мог

Нам явиться хоть однажды?»

- Нет, о люди, то был - бог!

1853