День и две ночи

Днем небо так ярко: смотрел бы, да больно;

Поднимешь лишь к солнцу взор грешных очей -

Слезятся и слепнут глаза, и невольно

Склоняешь зеницы на землю скорей

К окрашенным легким рассеянным светом

И дольнею тенью облитым предметам.

Вещественность жизни пред нами тогда

Вполне выступает - ее череда!

Кипят прозаических дел обороты;

Тут счеты, расчеты, заботы, работы;

От ясного неба наш взор отвращен,

И день наш труду и земле посвящен.

Когда же корона дневного убранства

С чела утомленного неба снята,

И ночь наступает, и чаша пространства

Лишь матовым светом луны налита, -

Тогда, бледно-палевой дымкой одеты,

Нам в мягких оттенках земные предметы

Рисуются легче; нам глаз не губя,

Луна позволяет смотреть на себя,

И небо, сронив огневые уборы,

Для взоров доступно, - и мечутся взоры

И плавают в неге меж светом и мглой,

Меж дремлющим небом и сонной землей;

И небо и землю кругом облетая,

Сопутствует взорам мечта золотая -

Фантазии легкой крылатая дочь:

Ей пища - прозрачная лунная ночь.

Порою же ночи безлунная бездна

Над миром простерта и густо темна.

Вдруг на небо взглянешь: оно многозвездно,

А взоры преклонишь: оно многозвездно,

Дол тонет во мраке: - невольно вниманье

Стремится туда лишь, откуда сиянье

Исходит, туда - в лучезарную даль...

С землей я расстался - и, право, не жаль:

Мой мир, став пятном в звездно - пламенной раме,

Блестящими мне заменился мирами;

Со мною глаз на глаз вселенная здесь,

И, мнится, с землею тут в небе я весь,

Я сам себе вижусь лишь черною тенью,

Стал мыслью единой, - и жадному зренью

Насквозь отверзается этот чертог,

Где в огненных буквах начертано: бог.

1859