К Н-му

Не трать огня напрасных убеждений

О сладости супружнего венца,

О полноте семейных наслаждений,

Где сплавлены приязнию сердца!

Венец тот был мечты моей кумиром,

И был готов я биться с целым миром

За ту мечту; я в книге дней моих

Тогда читал горячую страницу,

И пел ее - любви моей царицу -

Звезду надежд и помыслов святых.

Небесный луч блистал мне средь ненастья,

Я чувствовал все пламя бытия

И радостно змею - надежду счастья

Носил в груди... прекрасная змея!

Но весь сосуд волшебного обмана

Мной осушен; окончен жаркий путь;

Исцелена мучительная рана,

И гордостью запанцирилась грудь.

Не говори, что я легок и молод!

Не говори, что время впереди!

Там нет его: закованное в холод,

Оно в моей скрывается груди.

Напрасно ты укажешь мне на деву,

Не хладную к сердечному напеву

И сладкую, как в раскаленный день

Для бедуина пальмовая тень, -

Я не хочу при кликах «торжествуем»

Притворствовать у ангела в очах

И класть клеймо бездушным поцелуем

На бархатных, малиновых устах.

Пускай меня язвят насмешкой люди,

Но грудь моя, холодная давно,

Как храм пустой, где все расхищено,

К божественной да не приникнет груди!

Да не падет на пламя красоты

Морозный пар бесстрастного дыханья!

Не мне венец святого сочетанья:

В моем венце - крапивные листы.

Былых страстей сказанием блестящим,

Отчетами любви моей к другой

Я угожу ль супруге молодой

И жаждущей упиться настоящим?

Удел толпы - сухой, обычный торг -

Заменит ли утраченный восторг?

Нет; пусть живу и мыслю одиноко!

Пусть над одним ревет судьбы гроза!

Зато я чист; ужасного упрека

Меня не жжет кровавая слеза.

Пускай мой одр не обогрет любовью,

Пусть я свою холодную главу

К холодному склоняю изголовью

И роз любви дозволенных не рву, -

Зато мой сон порою так прекрасен,

Так сладостен, роскошен, жив и ясен,

Что я своим то счастие зову,

Которого не вижу наяву.

1836