В музеуме скульптурных произведений

Ага! - Вы здесь, мои возлюбленные боги!

Здорово, старики - сатиры козлогноги

И нимфы юные! Виновник нежных мук -

Амур - мальчишка, здесь, прищурясь, держит лук

И верною стрелой мне прямо в сердце метит,

Да нет, брат, опоздал: грудь каменную встретит

Стрела твоя; шалишь!.. над сердцем старика

Бессильна власть твоя. Смеюсь исподтишка

Коварным замыслам. - А, это ты Венера!

Какая стройность форм, гармония и мера!

Из рук божественных одною грудь прикрыв,

Другую наискось в полтела опустив,

Стоишь, богиня, ты - светла, лунообразна;

И дышишь в мраморе всей роскошью соблазна;

А там - в углу, в тени - полуземной урод

Любуется тобой, скривив беззубый рот,

А позади тебя, с подглядкой плутоватой,

Присел на корточки - повеса - фавн мохнатый.

А тут крылатые, в гирлянду сплетены

Малютки, мальчики, плутишки, шалуны:

Побочные сынки! прелюбодейства крошки!

Ручонки пухлые и скрюченные ножки,

Заброшенные вверх. - Задумчиво поник

Здесь целомудрия богини важный лик;

Смотрю и думаю, - и все сомненья боле:

Не зависть ли уж тут! Не девство поневоле!

Вот нимфы разные от пиндовых вершин:

Та выгнутой рукой склоняет свой кувшин

И льет незримою, божественную влагу;

Та силится бежать - и замерла - ни шагу!

Страсть догнала ее... Противиться нельзя!

Покровы падают с плеча ее скользя,

И разъясняются последние загадки, -

И мягки, нежны так одежд упавших складки,

Что ощупью рукой проверить я хочу,

Не горный ли виссон перстами захвачу;

Касаюсь: камень, - да!.. Нет все еще немножко

Сомнительно. - А как прелестна эта ножка!

Коснулся до нее, да страх меня берет...

Вот - вижу - Геркулес! Надулись мышцы, жилы;

Подъята палица... Я трус; громадной силы

Боюсь: я тощ и слаб - итак, прощай, силач,

Рази немейских львов! А я вприпрыжку, вскачь

Спешу к другим. Прощай! - А! Вот где, вот

Приманка!..

Сладчайшим, крепким сном покоится вакханка;

Под тяжесть головы, сронившей вязь венка,

В упругой полноте закинута рука;

В разбросе волосы объемлют выгиб шеи

И падают на грудь, как вьющиеся змеи;

Как в чувственности здесь ваятель стал высок!

Мне в мраморе сквозит и кровь, и гроздий сок.

А вот стоят в кусках, но и в кусках велики,

Священной пылью лет подернуты антики:

Привет вам, ветхие! - Кто ж это, кто такой

Стоит без головы, с отшибленной рукой?

У тех чуть держатся отшибленный ноги;

Там - только торс один. Изломанные боги!

Мы сходны участью: я тоже изможден,

Расшиблен страстию и в членах поврежден;

Но есть и разница великая меж нами:

Все восхищаются и в переломке вами,

Тогда как мне, - Увы! - сужден другой удел:

Не любовались мной, когда я был и цел.

И ты, Юпитер, здесь. Проказник! Шут потешник!

Здорово, старый бог! Здорово, старый грешник!

Здорово, старый чорт! - Ишь как еще могуч

Старинный двигатель молниеносных туч!

Охотник лакомый, до этих нимф прелестных!

Любил земное ты и в существах небесных.

Досель еще на них ты мечешь жадный взгляд.

Я знаю: ты во всех был превращаться рад

Для милых - в лебедя, что верно, помнит Леда,

Где надо - в юношу, в орла - для Ганимеда,

И высунув рога и утучнив бока,

Влюбленный ты мычал и в образе быка;

Бесстыдник! Посмотри: один сатир нескрытно

Смеется над тобой так сладко, аппетитно

(Забыто, что в руках властителя - гроза),

Смеется он; его прищурились глаза,

И расплылись черты так влажно, шаловливо,

В морщинке каждой смех гнездится так игриво,

Что каждый раз, к нему едва оборочусь, -

Я громко, от души, невольно засмеюсь.

Но - мне пора домой; устал я ноют ноги...

Как с вами весело, о мраморные боги!

1859