* * *

Всего и надо, что вглядеться, – боже мой,

всего и дела, что внимательно вглядеться, –

и не уйдёшь, и никуда уже не деться

от этих глаз, от их внезапной глубины.

Всего и надо, что вчитаться, – боже мой,

всего и дела, что помедлить над строкою –

не пролистнуть нетерпеливою рукою,

а задержаться, прочитать и перечесть.

Мне жаль не узнанной до времени строки.

И всё ж строка – она со временем прочтётся,

и перечтётся много раз и ей зачтётся,

и всё, что было в ней, останется при ней.

Но вот глаза – они уходят навсегда,

как некий мир, который так и не открыли,

как некий Рим, который так и не отрыли,

и не отрыть уже, и в этом вся печаль.

Но мне и вас немного жаль, мне жаль и вас,

за то, что суетно так жили, так спешили,

что и не знаете, чего себя лишили,

и не узнаете, и в этом вся печаль.

А впрочем, я вам не судья. Я жил как все.

Вначале слово безраздельно мной владело.

А дело было после, после было дело,

и в этом дело всё, и в этом вся печаль.

Мне тем и горек мой сегодняшний удел –

покуда мнил себя судьёй, в пророки метил,

каких сокровищ под ногами не заметил,

каких созвездий в небесах не разглядел!